"Девочка с пЭрсиками".
(1 сезон, 4 серия)

Описание от: Татум
Скриншоты: Лисена

К каждому занятию по этике Макаров готовился, как к прыжку в холодную воду – набирал полную грудь воздуха, заходил в кабинет и ждал. Вот открывается дверь (сердце резко бухает в груди). Вот появляется тонкая девичья фигура (все звуки будто накрываются плотным ватным одеялом). Этикетка обводит взглядом класс, задерживается на Максиме. Так шумит в ушах, что ее первая фраза угадывается лишь по губам: «Сержант Макаров, доложите об отсутствующих…»

Полная грудь воздуха, принудительно запускается сердце, вдох-выдох – и вежливо-дежурное - «3 взвод к уроку «Этики и эстетики готов…»

Сегодня Полина опять сделала прическу, которая снилась Макарову каждую ночь – рыжие кудряшки были подняты над беззащитной шеей в тщательно продуманном беспорядке. Вырез розовой блузки защищался от пристального макаровского взгляда строгим серым пиджаком. Неприступная юбка объявляла нахальному суворовцу – «здесь не на что смотреть!» Но Макаров был не согласен. И не мог оторвать взгляд от милых круглых коленок, которые выглядывали из-под полосатого укрытия. Особенно, когда Полина тянулась к картине.

Шел очередной урок, преподаватель увлеченно рассказывала про творчество Валентина Серова. Создавалось ощущение, что ничего интереснее в жизни Ольховской не встречалось.

«А если ей купить огромную корзину персиков?! Принести, поставить на стол и сказать – вот теперь можно писать картину. На такую «девочку с персиками» можно смотреть бесконечно…» - думал Макс, скрестив руки на груди и пристально глядя на Полину.

Свободный от проблем Трофимов радостно среагировал:

- А ничего так девочка!

Более опытный Леваков вспомнил о своем:

- И персики у нее ничего…

Естественно, все заржали. Каждый смеялся так, чтобы окружающим было понятно – видали мы этих девочек, и персики их видали, и не раз!

Поля едва заметно поморщилась и продолжила:

- Этому периоду присущи свежесть, богатство пленерного колорита...

Дотошный Синицын поспешил расширить кругозор:

- Полина Сергеевна, простите , а что такое «пленерный»?

«Ну, хоть кого-то интересует то, что я говорю! - вздохнула Ольховская. - А то только о пЭрсиках и думают! Вон Макаров смотрит как ехидно. Наверняка какую-нибудь гадость скажет!»

- «Пленер», в переводе с французского, означает «чистый воздух». В живописи это - воспроизведение, - тоном супер - учителя объяснила она любознательному суворовцу.

«Умница-разумница моя, все-то ты знаешь!» - подумал Макс. Но подпускать чужих к разговору с Этикеткой не собирался и вклинился в образовательный процесс:

- Полина Сергеевна, может, все-таки, Рубенса разберем?

«Предчувствия ее не обманули» - пропел в голове хор мультяшных зайцев. – Ну, козел…. Развалился на стуле, смотрит нахально, вон бровь как на меня поднял!», - напряглась Полина. - Но не на ту напал, мальчик. И не таких на место ставили.»

Она приблизилась к Максу, пристально глядя ему глаза, и довольно агрессивно сказала:

- Макаров, я смотрю, Вы хорошо разбираетесь в живописи ?!

Тот не смутился. Даже наоборот - усмехнулся, демонстрируя богатый жизненный опыт:

- Конечно! Там хоть тетеньки обнаженные… есть чего обсудить!

«Наглая морда… - начала закипать Ольховская. – Сопляк, мальчишка! Сказала бы я тебе…»

Но вслух такое не произнесешь. Лишь жесткость тона усилилась:

- К вашему сведению, Макаров, Рубенс рисовал не только обнаженную натуру!

Ехидный мэрский сынок, как-то слишком пристально глядя на своего преподавателя, не унимался:

- Ну, все равно! Мне кажется, женщины все-таки интереснее, чем девочки…с пЭрсиками! – он настойчиво глядел на Ольховскую, но в конце дрогнул, отвел глаза и сделал вид, что пошутил.

На мгновение Поле показалось, что за хамством Макарова кроется что-то большее, чем желание попозировать перед дружками. Почему-то слова про «более интересных женщин» нацелились прямо в Полину. На щеке загорелся след от недавнего «учебного» поцелуя. Глаза его… Непонятные были у Макарова глаза. Ни смеха, ни наглости в них не было.

Губы Макса улыбались, но пальцы нервно терзали беззащитную ручку.

«Неужели ты не понимаешь, что мне не нужны девочки с персиками! – пытался докричаться до строгой училки макаровский взгляд. – Мне не нужны даже девочки с дынями, с виноградом и прочими полезными продуктами. Мне нужна ты… Будь ты еще на 10 лет старше – все - равно нужна!»

Вокруг хохотали суворовцы. Ольховской надоел этот балаган. Она резко сложила бумаги и объявила:

- Так. Урок окончен, продолжим послезавтра!

Все нехотя поднялись, чувствуя небольшую вину за сорванный урок. Только Макаров остался сидеть, глядя на преподавателя по этике. Трофим сердито заявил:

- Блин, Макар, из-за тебя ни про девочек ни черта не узнали, ни про женщин!

Макс нехотя улыбнулся приятелю, лениво встал и медленно пошел к выходу.

«Вот идиот! – ругал он себя. – Опять все испортил. Урок сорвал, она, наверное, переживает…Считает меня придурком…А Трофимов – дите-дитем! Правда думает, что на уроках что-нибудь про женщин можно узнать? Были бы курсы по завоеванию Полины, я бы был лучшим учеником! И надеюсь, что единственным...»»

Дождавшись, когда все выйдут, Ольховская произнесла :

- Суворовец Макаров, задержитесь, пожалуйста!

Девушка явно нервничала. Одернула непокорную юбку. Как бы защищаясь, скрестила руки на груди. Хотела строго посмотреть на нерадивого ученика, но не получилось. Для моральной поддержки прислонилась к учительскому столу, внимательно рассмотрела носки туфель. У нее с Макаровым явно зрел конфликт. На каждом уроке напряжение только росло. Ученик наглел. Хамил ей, выставлял посмешищем для всего класса. Целовал, наконец! Это абсолютно невозможно, категорически неприемлемо! Ситуацию нужно брать под контроль, иначе она однажды не сдержится, и произойдет что-то ужасное. Непедагогичное. Может быть, она его ударит. Или расплачется. А это еще хуже.

Она искоса глянула на Макса. Тот, вытянувшись в струну, ел глазами окно напротив. Ну, точно опять затевает какое-нибудь ехидство.

Но отступать было некуда:

- Макаров! Чего Вы от меня хотите?

Когда Полина оставила Макса в классе, он приготовился к строгой выволочке, злости в голосе и даже к обещанию сообщить начальству о плохом макаровском поведении. Но прямой вопрос – что суворовец Макаров хочет от преподавателя по этике – чуть не вырвал такой же прямой ответ. Варианты завихрились в голове: «Хочу, чтобы ты меня сейчас поцеловала. Хочу потрогать твои волосы. Хочу жить с тобой долго и счастливо и умереть в один день. Хочу закрыть эту чертову дверь на замок и остаться с тобой тут».

Смотреть на Полину никак не получалось. Все мысли и желания, как транспаранты на демонстрации, сменяли друг друга в его глазах. Глянь он на Ольховскую – она без труда разберет крупные буквы. Странное дело, когда при всех он говорил, что «женщины НАМНОГО интереснее девочек», было не страшно. А сейчас что-то коленки ослабели, и головы не повернуть к рыжей красивой девушке. Пришлось включить «дурака»:

- Я? С чего Вы взяли?

Полине тоже было неспокойно. От Макарова шли электрические волны, которые поднимали у нее волоски на шее. Казалось, прикоснись сейчас к парню, и шарахнет Ольховскую мощный разряд. Мелькнула мысль: «Я здесь с ним совсем одна, вдруг он опять меня поцелует?». Бред какой-то, и усмешка прогнала глупое чувство. Но молчать было нельзя, нужно разрешить проблему.

- Вы так себя ведете…

«Знала бы ты, как мне ХОЧЕТСЯ себя вести! – подумал Макс. - Но вслух этого не скажешь…». Ответил, обращаясь к окну:

- Вам показалось.

У Полины вдруг задрожали пальцы. Пришлось спрятать нервные руки за спину. Нежелание суворовца обсудить проблему по-человечески сильно напрягало Полю. Абсолютно не идет на контакт! Даже смотреть на нее не хочет. Вот наглец… Ну, ладно, буду мудрее, сделаю первый шаг!

- Хорошо. Что я должна сделать, чтобы мне перестало казаться?

«Нет, ну есть предел человеческому терпению! Не задавай вопросов, если не хочешь услышать ответы!» - решился Макаров.

- А могу я узнать Ваш номер телефона?

«Агрхм, - поперхнулась учительница. – Вот нахал…» Очень хотелось рассердиться, но улыбка-предательница защекотала губы. «Хочет меня обескуражить!» - решила она.

- Интересно… Позвольте узнать, зачем он вам понадобился? - не получалось прогнать улыбку.

«Чтобы звонить тебе каждую минуту. Слышать твой голос, говорить с тобой, желать спокойной ночи… забрасывать СМСками с глупыми сердечками и словами о любви» - хотелось признаться Макарову. Но терпение, терпение… Не все сразу. Пока она улыбается, но ведь может и разозлиться. Пришлось подключать обаяние, которое его никогда не подводило. Лукаво изогнув бровь, Макс улыбнулся в ответ:

- А разве по правилам этикета хорошо отвечать вопросом на вопрос?

«Что-то я много улыбаюсь! – осадила себя Поля. - Уж не кокетничаю ли я с этим наглым мальчишкой? Конечно, он очень симпатичный, но тем хуже для него!». И сердито остудила разговор:

- Значит так, Макаров…

«Ну, уж нет! Мы теперь вроде как познакомились поближе! Я уже не просто один из класса. У нас с тобой уже ОТНОШЕНИЯ. Целовал тебя? Телефон просил? Признал, что ты лучше любой девочки с пЭрсиками? Ведь, не дура, должна была понять, что про тебя разговор-то…» Поэтому немного обиженно перебил Полину:

- Максим.

- Что «Максим»?!

- Зовут меня Максим. (Запомни, Поля! Ведь это имя теперь ты будешь произносить часто-часто!)

- Значит так, Максим, - не собиралась смягчаться Ольховская. - Еще одна подобная выходка и ты…

Голос почему-то задрожал. «Интересно, что – «и ты»? Будешь мною выпорот ремнем ? Или все расскажу твоему папе? Или в угол тебя поставлю? Что я могу сделать с этим оболтусом? И почему я так нервничаю?

Ученик смотрел на нее грустно, как бы жалея: «Ну, что же ты, глупенькая, ругаешься? Ведешь себя, как маленькая девочка…» Максим поспешил ее успокоить:

- Все-все, я все понял! Полин, больше такого…

Но, панибратства Ольховская допускать была не намерена. Что за идиотский разговор? Кто тут кого ругает, и кто тут слабое звено? Еще минута, и Макаров начнет ей слезы платочком вытирать? «Полина»….. Нашел подружку!»

- Полина Сергевна!!! (И только так!)

«Ух, ты, какие мы суровые» - умилился Макс. «СергЕвна. Папу, наверно, звали СергЕв. Когда ругается – еще красивее»

- Простите, забыл. До свидания, Полин!

« Может, добавить – «целую», или «буду скучать по тебе»? Не, пока не стоит. Она должна от меня получать только положительные эмоции. А не желание кинуть вазу в голову. Но последнее слово осталось за мной – Полина, и точка! Не собираюсь собственную будущую девушку звать по имени-отчеству!»

Но Полина так просто не сдавалась. « Никакая я тебе не Полина!». И метнула в спину:

- СергЕвна!

«Настойчивая ты моя! Ну, будь по-твоему, раз ты так просишь!». И послушно стал учить наизусть:

- Сергеевна, Сергеевна...Простите, я забыл! Сергеевна. Полина Сергеевна.

Ласково улыбнулся суровой «училке» и вышел из класса. Нужно срочно взять себя в руки, с таким счастливым лицом на математику идти нельзя.

Оставшись одна, Полина, наконец, разрешила себе улыбнуться. «Ну, надо же… Нахальный мальчишка… Неужели я ему нравлюсь? Да нет, такого просто не может быть! Кстати, он абсолютно не в моем вкусе». И Ольховская почувствовала, что лукавит сама себе.